Целых 3 подряд.

1. Началась 3-я Мировая Война. Мобилизовали всё население от 18-ти лет, и девушек, и парней. По возрастным и половым категориям всех направляли в разные рода войск, разные заводы и фабрики, на разные фронты (или фронта?), нещадно разлучая с семьей и близкими людьми. Меня отправили на старый заброшенный завод вместе с другими девушками моего возраста, и нам пришлось работать очень тяжело физически, практически без отдыха, только с небольшими перерывами на беспокойный сон и скудную еду. На данный момент сна прошло уже несколько недель подряд в таком жестком графике. Иногда к нам приходили другие рабочие и рассказывали последние мировые новости. Нам выходить никуда не разрешалось, мы были наглухо закрыты в своем темном, ржавом, коптящемся аду.
Но в какой-то момент мы выполнили заводской план, и нас решили перенаправить на фронт. Черных, как шахтеров, грязных, безумно голодных нас вывели из цеха в просторное здание с большими окнами, и впервые за то время мы увидели солнечный свет, пускай и пусть через толстые пыльные стекла.
В тот же день отправляли на фронт в другое место юношей примерно того же возраста. Нас вывели к ним, они были уже готовы, одеты в красивую черную, немного напоминающую сс-овскую, форму. К своему великому счасью я обнаружила среди них и Д., подбежала к нему, мы начали дарить друг другу жадные поцелуи, ведь могло статься, что они - самые наши последние. Он надел на мой палец колечко и сказал: "Пока наши кольца на нас, мы обязательно выживем. Пускай мы и не встретимся больше никогда в жизни, я буду знать, что ты жива, и мне будет легче. Мне будет ради чего жить".

2. Я - не я, а маленькая древлянская девочка, гуляющая по лесу со своими двумя бабушками. Я отчаянно пытаюсь повесить свою кошку на суку, но ей все равно на веревку, никак не мрет. Одна из моих бабушек пытается меня остановить, но я отчаянно сопротивляюсь, она начинает кричать мне грубости, на что я ей спокойно отвечаю, что она не смеет мне такое говорить, ведь она всего лишь бабушка, а я - Мост.

3. Я - снова не я, а девушка азиатской внешности примерно около 16ти лет. Я отчаянно пытаюсь завоевать внимание парня, в которого я безнадежно влюблена. Одним солнечным зимним днем я, закрыв лицо газетой стою около кафе, в которое направляется мой возлюбленный со своим другом (которого я знаю в жизни) и подругой. Из каких-то невероятных источников мне достоверно известно, чем закончится эти их посиделки в кафе - постепенно им станет скучно, но позже произойдет нечто, что подтолкнет моего возлюбленного предложить его подруге стать его девушкой, и она согласится. Мне очень хотелось этому помешать. Я зашла вслед за ними в кафе, заняла столик недалеко от них так, чтобы хорошо их видеть и даже слышать их разговоры, но при этом быть невидимой для них. В какой-то момент они совсем прекратили разговаривать, было очевидно, что разговаривать им уже не о чем. Друг моего возлюбленного почему-то встал и засобирался, сказав напоследок решающую фразу: "А вы знаете, сегодня ведь наступает новый год по китайскому календарю. А ведь как новый год встретишь и с кем, так его и проведешь. Не хотелось бы, чтобы вы скучали весь год". Видимо, именно эта фраза и должна была подтолкнуть моего любимого предложить своей подруге встречаться, должно быть, она ему нравилась, но он был у нее во френдзоне. Но я решила повернуть все в выгодную сторону для себя. Я встала, подошла к их столику и сказала: "А знаете, ведь Саша прав". Я села напротив них. Они удивились моему внезапному появлению и тому, что я знаю их общего знакомого и их, но сидела тут уже продолжительное время и даже не здоровалась. Я сказала им, что у них и правда нарушена атмосфера, и поэтому нам просто необходимо развлечься. Мы вышли из кафе, пошли на морскую набережную, полюбовались на бушующий шторм, покатались на каких-то каруселях, сходили в кино. Потом подруга моего возлюбленного покинула нас, и он не успел сказать ей тех роковых слов. Да и на тот момент я уже видела, что говорить ей их не хочется. Мы еще какое-то время провели вместе, беззаботно веселясь и под вечер, попросив его проводить меня до дома, сказала ему те роковые слова сама. И он согласился.